Осенью 1860 года Бизе вернулся в Париж. Начиналась новая жизнь. Контраст был очень разителен. После тишины виллы Медичи, товарищеских бесед, вольных поездок - Париж, который жил великолепно и шумно, пестрел афишами спектаклей и концертов, и в то же время приобретал черты чего-то нового и еще неясного для молодого музыканта.

Бизе с удивлением смотрел на город, быстро менявший свой внешний и внутренний облик. Париж еще сохранил прелесть старинных улиц, существовали даже старые городские ворота, и загородные места начинались чуть ли не на склонах Монмартра. Но уже прокладывались, не считаясь с естественным строением города, широкие проспекты, строились новые громоздкие дома, сносились парки, что нарушало невыразимое очарование прежнего Парижа и придавало ему вид шумного и суетливого буржуазного города. И внутренняя жизнь французской столицы становилась иной, чем раньше - Париж все больше делался «фантастическим Парижем, Парижем шулеров, Парижем бульварных завсегдатаев обоего пола, богатым, капиталистическим, позолоченным, тунеядствующим Парижем...» тем Парижем, которым делал его быстрый рост внутри империи буржуазного государства, погоня за наживой, беспринципная политика Наполеона III, спекулятивная горячка.

«Эксплоатация Франции шайкой политических и финансовых авантюристов» была в разгаре и накладывала печать на всю ее общественную и художественную жизнь. Симфонических учреждений не было, но кафе-концерты, где выступали прославленные «звезды» - Тереза, Могадор - были переполнены. Публичные балы и маскарады не могли вместить всех желающих, а премьеры новых пьес проходили незамеченными. Подчиняясь общей моде, даже редакции журналов и газет серьезного направления устраивают новогодние балы, как бы соперничая с балами Булье и Мабиль - популярными местами развлечений. Еще существует своеобразная парижская богема и ее центр - пивной зал (La Brasserie), где ведутся споры на литературные и художественные темы и на краю стола строчатся очередные фельетоны, а иногда и поэмы и стихи. Но это уже не является типическим, и прежняя вольная и нищая богема, воспетая Мюрже, все больше идет в услужение к буржуазии.

Париж уже приобретал облик «огромнейшей и великолепнейшей кофейни», - как оценил его немного позднее Даргомыжский или, по словам одного из французских современников - «огромного кабака». Париж революционных масс, Париж июньских дней 1848 года, казалось, был захлестнут доверху волнами спекуляций и погони за наслаждениями.

Бизе мог заметить, что в музыке за годы его отсутствия не выдвинулось ни одного нового имени и, кроме «Фауста» Гуно, ни одного сколько-нибудь значительного произведения. Быстро развивался новый жанр - оперетта, но опера, в том числе комическая, переживала кризис, симфония была в несомненном упадке, а камерная музыка еще совсем почти не существовала. Хуже всего было то, что музыкальное искусство вызывало настоящий, горячий, действенный интерес лишь у очень и очень немногих, - буржуазной публике, определявшей вкусы, серьезная музыка не была нужна.

Париж, потерявший Шопена и Листа, равнодушно взиравший на вынужденное бездействие Берлиоза и сделавший из музыки Вагнера пугало для публики и музыкантов, мог поразить Жоржа Бизе только своей лихорадочной суетой.

Жизнь в Париже сразу складывается для Бизе трудно. Летом 1861 года умирает горячо любимая им мать, болезнь и смерть которой молодой композитор пережил очень тяжело.

Он остается вдвоем с отцом. Начинается суровая борьба за существование, за право на труд, за признание, заполняющая все оставшиеся годы его жизни. Бизе, который за три года отвык от французской столицы и покинул ее в очень юном возрасте, пришлось как бы заново входить в парижскую жизнь. Однако его не забыли те, кто знал, и он заинтересовал вновь еще очень многих.